МАРСЕЛЬ ЭМЕ. ВОЛЫ (окончание)
Nov. 25th, 2010 12:55 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mrka Начало
Продолжение
Между тем, Дельфина и Маринетта побежали в хлев, чтобы предупредить злосчастного вола, который в это время, естественно, занимался грамматикой. Увидев их, он закрыл глаза и повторил без единой ошибки очень трудное правило. Но Маринетта отобрала учебник, а Дельфина упала на колени в солому.
– Послушай, Вол, похоже на то, что если ты не перестанешь тянуть плуг в сторону и грубить, тебя продадут.
– Что мне за дело до этого, девочка? В конце концов, я полностью разделяю мнение Лафонтена: «Наш враг – это наш хозяин».
Девочки сочли его не слишком любезным, не услышав в ответ ни слова сожаления.
– Вот видите, – заметил Рыжий. – Он теперь не признает ни родственников, ни друзей.
– Какая мне разница, продадут меня или нет? – снова заговорил Белый. – Единственно, чем я рискую, это что когда меня здесь не будет, меня станут больше ценить.
– Бедняжка! – сказала Дельфина. – Тебя же продадут мяснику!
– Чтобы съесть! – добавила Маринетта. – Тебя съедят, и все из-за нас, потому что это мы дали тебе образование. А теперь совершенно ясно, что именно образование сделало тебя таким несносным. И если ты не хочешь, чтоб тебя съели, надо начать с того, чтобы забыть все, чему ты научился.
– Я же говорил, что все это не для волов, – вздохнул Рыжий, – да никто меня не слушал.
Его товарищ посмотрел на него свысока и сухо ответил:
– Да, сударь, я презирал ваши советы, как презираю их и сейчас. Знайте, что я ни о чем не сожалею и отказываюсь забыть все, что узнал. Мое единственное желание, мое единственное стремление – учиться, учиться и еще раз учиться. И лучше я умру, чем отступлю.
Рыжий не рассердился и ответил с любовью:
– Если ты вдруг умрешь, мне будет горько, ты это знаешь.
– Да-да, все так говорят, а на самом деле...
– Не говоря уже о том, что это будет не слишком приятно для тебя, – продолжал Рыжий. – Однажды в городе я проходил мимо мясной лавки. Перед ней я видел вола, подвешенного за ляжки, с разверстым брюхом. Его голова лежала рядом с ним на блюде. С него содрали кожу, и мясник ножом вырезал из него кровавые куски. Вот куда приведет тебя образование, если не поостережешься.
Белому волу совершенно расхотелось умирать, и он нехотя согласился с девочками.
– Милый вол, – сказали они ему, – Господин субпрефект говорил не о волах. Если бы мы лучше подумали, то научили бы тебя играть: в пятнашки, в волка, в прятки, в жмурки.
– Ну уж нет! – запротестовал белый вол. – Игры хороши для детей!
– А мне кажется, – сказал Рыжий, рассмеявшись от души, – мне кажется, что это было бы здорово. Пятнашки или жмурки, например. Я не знаю, что это такое, но уверен, что это весело.
Сестры пообещали научить его играм, а белый вол поклялся, что отныне он как следует примется за работу и не будет больше рассеянным в присутствии хозяина.
За неделю вол не прочел ни одной книжки, но чувствовал себя таким несчастным, что похудел на тринадцать килограмм и триста грамм, а это немало даже для вола. Девочки сами поняли, что так он долго не продержится, и вернули ему несколько книг. Среди них те, которые они считали наискучнейшими: трактат по производству зонтиков и очень древний труд о лечении ревматизма. Вола эти книги пленили настолько, что ему показалось недостаточным перечитать их, и он выучил обе наизусть. «Дайте мне другие», – попросил он девочек, как только закончил. И им пришлось согласиться. И им вновь овладела роковая страсть к учению, и ничто не могло его остановить – ни страх перед мясником, ни гнев хозяина, ни дружеские увещевания Рыжего, который тоже сильно изменился за последние несколько недель.
Дельфина и Маринетта в надежде, что ученый вол поддастся соблазну поиграть в пятнашки, в жмурки и в кошки-мышки, научили этим играм Рыжего. Ему это очень понравилось, даже несколько слишком для вола его лет, ибо он сделался легкомысленным и стал смеяться по всякому поводу. Волы сделались вовсе несовместимы и всё время ссорились.
– Я не понимаю, – строго говорил белый вол, огорченно глядя на своего товарища, – я не понимаю…
– Нет, дай мне посмеяться, – перебивал его Рыжий, – это сильнее меня, мне надо отсмеяться.
– Я не понимаю, как можно до такой степени лишиться разума и достоинства. Когда думаешь, что площадь прямоугольника равна произведению его длины на ширину, что Рейн берет начало в массиве Сент-Готард, и что Карл Мартель одержал победу над арабами в 732 году, вид шестилетнего вола, предающегося дурацким играм и добровольно игнорирующего чудеса мира, удручает…
– Ха-ха-ха! – Рыжий заходился конвульсивным смехом.
– Идиот! Если б хоть у тебя хватало ума развлекаться тихо и не мешать моим трудам. Ты уймешься наконец?!
– Послушай, старина, оставь ты на минуту свои книжки и поиграем во что-нибудь вместе…
– Ну вот, он просто с ума сходит! Как будто у меня есть на это время…
– В «Гуси-лебеди», всего четверть часика… ну хоть пять минут…
Иногда белый вол уступал, вырвав у рыжего обещание дать ему спокойно учиться. Но, вечно озабоченный, он играл не слишком хорошо и почти все время водил. Случалось даже, что Рыжий раздражался и говорил, что он проигрывает нарочно.
– Ты каждый раз поддаешься, и с самого начала. Ты, стало быть, не знаешь, что такое дом? Ты, такой ученый!.. А если знаешь, то зачем говоришь «дом лети»? Ай, не очень-то ты сообразительный, как я погляжу…
– Посообразительней тебя! – возражал его приятель, – Но я не могу интересоваться глупостями и горжусь этим.
Чаще всего их игры кончались взаимными оскорблениями, а то и ударами копыт.
– Ну и манеры, – сказала им Маринетта, заставшая их однажды вечером в пылу ссоры. – Вы не можете разговаривать по-хорошему?
– Это всё из-за него! Он заставил меня играть в «Гуси-лебеди».
– Ну нет, с ним же невозможно пошутить!
Кончилось дело тем, что они уже не могли выносить друг друга и превратились в самую плохую упряжку на свете. Все более рассеянный, белый вол пятился, когда следовало идти вперед, тянул направо, когда нужно было налево, а его товарищ каждую минуту останавливался, чтобы посмеяться в свое удовольствие, а то и поворачивался к хозяину, чтобы загадать ему загадку:
– Четыре ноги на четырех ногах. Четыре ноги уходят, четыре остаются. Что это такое?
– Мы здесь не для того, чтоб глупости говорить. Пошел!
– Конечно, – говорил Рыжий со смехом, - Вы так говорите, потому что не знаете отгадки.
– Я? И гадать не хочу. За работу!
– Четыре ноги на четырех ногах! Ну послушайте, это же просто…
Хозяину приходилось колоть его острой палкой, чтобы вернуть к работе, но тут другой вол останавливался, чтобы спросить, правда ли, что прямая линия является кратчайшим путем из пункта А в пункт Б, или что Наполеон – величайший полководец всех времен (иногда он отдавал пальму первенства Цезарю). Фермер сокрушался, видя, как его волы тянут в противоположные стороны и становятся совсем никчемными работниками. Случалось, что все утро уходило на борозду, которую приходилось переделывать вечером.
– Эти волы сводят меня с ума, – говорил он дома. – Ах, если б только я мог их продать… но нет никакой надежды продать Белого, он совсем отощал, и, с другой стороны, если даже я избавлюсь от Рыжего, который стал совершенно невыносим, на что мне один вол?
Дельфина и Маринетта всё еще чувствовали угрызения совести, слушая такие слова, но больше радовались, что ни один из волов не отправится к мяснику. Они не знали, что белый вол вот-вот всё испортит своим неумением держать язык за зубами.
Однажды вечером, после возвращения с поля, Рыжий во дворе играл с девочками в кота на насесте. По правде говоря, он не залезал в корыто, на приставную лесенку или на бак для кипячения белья. Он был слишком велик для этого. Но ему засчитывали очки, когда он просто ставил ногу на возвышение. Хозяин был не расположен смотреть на его забавы. Когда рыжий сделал вид, что взобрался на край колодца, он грубо дернул его за хвост и сердито сказал:
– Ты прекратишь обезьянничать? Гляньте на этого дурачка, чем развлекается!
– А что такого, – сказал вол, – уж и поиграть нельзя?
– Играть я тебе позволю, когда работать будешь как надо. Марш в стойло.
Тут он заметил белого вола, проводившего физический эксперимент в каменном желобе, из которого только что попил.
– И ты, – сказал хозяин, – я и тебе советую быть поприлежней… Или я найду способ тебя заставить. А пока тоже ступай. На что это похоже – шлепать тут по воде? Проваливай!
Белый вол, рассерженный тем, что хозяин прервал эксперимент, а более всего униженный его тоном, возразил:
– Я допускаю, что вы можете столь грубо разговаривать с таким невежественным волом, как Рыжий. Такие и впрямь не понимают другого языка. Но нельзя так обращаться с таким волом как я, с волом, образованным…
Девочки, подойдя поближе, знаками пытались заставить его попридержать язык, но он продолжал:
– С волом, сказал я, успешно изучившим науки, литературу и философию.
– Что?! Ну, Вол, я и не знал, что ты такой ученый!
– Тем не менее, это так. Я прочитал столько книг, сколько вам никогда не прочесть, Сударь, и знаю больше, чем вся ваша семья вместе взятая. И Вы находите допустимым, чтобы вол, обладающий такими достоинствами, был прикован к полевым работам? И не думаете ли Вы, Сударь, что философия важнее плуга? Вы упрекаете меня за плохую работу в поле, но я трудился над более важными задачами.
Хозяин слушал его внимательно, время от времени кивая головой. Девочкам было не по себе, они думали, что отец сердится и рассердится еще больше, когда вол закончит свою речь. Как же они удивились, услышав ответ отца:
– Почему же ты не сказал мне об этом раньше, Вол? Если бы я знал, то никогда не стал бы принуждать тебя к такой тяжелой работе: я слишком уважаю науку и философию!
– И литературу, – сказал вол, – Вы, кажется, забыли про литературу.
– Ну конечно, и литературу. Но хорошо то, что хорошо кончается, и я хочу, чтобы впредь ты оставался дома и продолжал свои занятия. Я не хочу, чтобы ты продолжал читать и размышлять за счет спокойного сна.
– Вы добрый хозяин, как мне отблагодарить вас за такое великодушие?
– Заботой о своем здоровье. Я хочу, чтобы к литературе, наукам и философии добавились еще и толстые щеки. Пусть у тебя не будет других забот, кроме как учиться, есть и спать. Рыжий поработает за двоих.
Вол непрестанно восхищался редкой мудростью своего хозяина, а девочки гордились своим отцом. И даже Рыжий ничего не имел против такого решения. На самом деле, он быстро приспособился к новым условиям, и, даже если выполнял свою работу не совсем безупречно, то, по крайней мере, ему было легче, чем когда его напарник по упряжке по рассеянности, или от нежелания работать сводил на нет все его усилия.
Ну а белый вол был абсолютно счастлив. Он решительно настроился на изучение философии, и поскольку свободного времени у него было столько, сколько он мог пожелать, и он отлично питался, размышления его были безмятежными. Он толстел и выглядел превосходно. Его философские занятия шли отлично, когда хозяин, заметив, что он прибавил 75 килограммов, решил продать его мяснику. А заодно и Рыжего. К счастью, в тот самый день, когда он привел их в город, на главной площади раскинул свой шатер большой цирк. Проходивший мимо хозяин цирка услышал, как белый вол рассуждает о науке и поэзии. Он подумал, что ученый вол не будет в цирке лишним и тут же предложил за него хорошую цену. Теперь Рыжий пожалел о том, что не хотел учиться.
– Возьмите и меня, – сказал он. – Я не ученый, это правда, но я научился весёлым играм, и я сумею рассмешить публику.
– Возьмите его, – сказал белый вол, – это мой друг, и я не хочу с ним расставаться.
Немного поколебавшись, хозяин цирка решил купить и Рыжего. Ему не пришлось об этом пожалеть: волы имели большой успех. На следующий день девочки приехали в город и аплодировали своим друзьям во время их прекрасного выступления. Им было немного грустно при мысли о том, что они видят волов в последний раз. Да и белый вол, мечтавший о путешествиях, в которых он надеялся многому научиться, с трудом сдерживал слезы.
Родители купили другую пару волов, но девочки поостереглись учить их читать. Теперь они знали, что, если не считать места в цирке, образование волам ни к чему, и что самая большая начитанность может навлечь на них худшие из бед.
Продолжение
Между тем, Дельфина и Маринетта побежали в хлев, чтобы предупредить злосчастного вола, который в это время, естественно, занимался грамматикой. Увидев их, он закрыл глаза и повторил без единой ошибки очень трудное правило. Но Маринетта отобрала учебник, а Дельфина упала на колени в солому.
– Послушай, Вол, похоже на то, что если ты не перестанешь тянуть плуг в сторону и грубить, тебя продадут.
– Что мне за дело до этого, девочка? В конце концов, я полностью разделяю мнение Лафонтена: «Наш враг – это наш хозяин».
Девочки сочли его не слишком любезным, не услышав в ответ ни слова сожаления.
– Вот видите, – заметил Рыжий. – Он теперь не признает ни родственников, ни друзей.
– Какая мне разница, продадут меня или нет? – снова заговорил Белый. – Единственно, чем я рискую, это что когда меня здесь не будет, меня станут больше ценить.
– Бедняжка! – сказала Дельфина. – Тебя же продадут мяснику!
– Чтобы съесть! – добавила Маринетта. – Тебя съедят, и все из-за нас, потому что это мы дали тебе образование. А теперь совершенно ясно, что именно образование сделало тебя таким несносным. И если ты не хочешь, чтоб тебя съели, надо начать с того, чтобы забыть все, чему ты научился.
– Я же говорил, что все это не для волов, – вздохнул Рыжий, – да никто меня не слушал.
Его товарищ посмотрел на него свысока и сухо ответил:
– Да, сударь, я презирал ваши советы, как презираю их и сейчас. Знайте, что я ни о чем не сожалею и отказываюсь забыть все, что узнал. Мое единственное желание, мое единственное стремление – учиться, учиться и еще раз учиться. И лучше я умру, чем отступлю.
Рыжий не рассердился и ответил с любовью:
– Если ты вдруг умрешь, мне будет горько, ты это знаешь.
– Да-да, все так говорят, а на самом деле...
– Не говоря уже о том, что это будет не слишком приятно для тебя, – продолжал Рыжий. – Однажды в городе я проходил мимо мясной лавки. Перед ней я видел вола, подвешенного за ляжки, с разверстым брюхом. Его голова лежала рядом с ним на блюде. С него содрали кожу, и мясник ножом вырезал из него кровавые куски. Вот куда приведет тебя образование, если не поостережешься.
Белому волу совершенно расхотелось умирать, и он нехотя согласился с девочками.
– Милый вол, – сказали они ему, – Господин субпрефект говорил не о волах. Если бы мы лучше подумали, то научили бы тебя играть: в пятнашки, в волка, в прятки, в жмурки.
– Ну уж нет! – запротестовал белый вол. – Игры хороши для детей!
– А мне кажется, – сказал Рыжий, рассмеявшись от души, – мне кажется, что это было бы здорово. Пятнашки или жмурки, например. Я не знаю, что это такое, но уверен, что это весело.
Сестры пообещали научить его играм, а белый вол поклялся, что отныне он как следует примется за работу и не будет больше рассеянным в присутствии хозяина.
За неделю вол не прочел ни одной книжки, но чувствовал себя таким несчастным, что похудел на тринадцать килограмм и триста грамм, а это немало даже для вола. Девочки сами поняли, что так он долго не продержится, и вернули ему несколько книг. Среди них те, которые они считали наискучнейшими: трактат по производству зонтиков и очень древний труд о лечении ревматизма. Вола эти книги пленили настолько, что ему показалось недостаточным перечитать их, и он выучил обе наизусть. «Дайте мне другие», – попросил он девочек, как только закончил. И им пришлось согласиться. И им вновь овладела роковая страсть к учению, и ничто не могло его остановить – ни страх перед мясником, ни гнев хозяина, ни дружеские увещевания Рыжего, который тоже сильно изменился за последние несколько недель.
Дельфина и Маринетта в надежде, что ученый вол поддастся соблазну поиграть в пятнашки, в жмурки и в кошки-мышки, научили этим играм Рыжего. Ему это очень понравилось, даже несколько слишком для вола его лет, ибо он сделался легкомысленным и стал смеяться по всякому поводу. Волы сделались вовсе несовместимы и всё время ссорились.
– Я не понимаю, – строго говорил белый вол, огорченно глядя на своего товарища, – я не понимаю…
– Нет, дай мне посмеяться, – перебивал его Рыжий, – это сильнее меня, мне надо отсмеяться.
– Я не понимаю, как можно до такой степени лишиться разума и достоинства. Когда думаешь, что площадь прямоугольника равна произведению его длины на ширину, что Рейн берет начало в массиве Сент-Готард, и что Карл Мартель одержал победу над арабами в 732 году, вид шестилетнего вола, предающегося дурацким играм и добровольно игнорирующего чудеса мира, удручает…
– Ха-ха-ха! – Рыжий заходился конвульсивным смехом.
– Идиот! Если б хоть у тебя хватало ума развлекаться тихо и не мешать моим трудам. Ты уймешься наконец?!
– Послушай, старина, оставь ты на минуту свои книжки и поиграем во что-нибудь вместе…
– Ну вот, он просто с ума сходит! Как будто у меня есть на это время…
– В «Гуси-лебеди», всего четверть часика… ну хоть пять минут…
Иногда белый вол уступал, вырвав у рыжего обещание дать ему спокойно учиться. Но, вечно озабоченный, он играл не слишком хорошо и почти все время водил. Случалось даже, что Рыжий раздражался и говорил, что он проигрывает нарочно.
– Ты каждый раз поддаешься, и с самого начала. Ты, стало быть, не знаешь, что такое дом? Ты, такой ученый!.. А если знаешь, то зачем говоришь «дом лети»? Ай, не очень-то ты сообразительный, как я погляжу…
– Посообразительней тебя! – возражал его приятель, – Но я не могу интересоваться глупостями и горжусь этим.
Чаще всего их игры кончались взаимными оскорблениями, а то и ударами копыт.
– Ну и манеры, – сказала им Маринетта, заставшая их однажды вечером в пылу ссоры. – Вы не можете разговаривать по-хорошему?
– Это всё из-за него! Он заставил меня играть в «Гуси-лебеди».
– Ну нет, с ним же невозможно пошутить!
Кончилось дело тем, что они уже не могли выносить друг друга и превратились в самую плохую упряжку на свете. Все более рассеянный, белый вол пятился, когда следовало идти вперед, тянул направо, когда нужно было налево, а его товарищ каждую минуту останавливался, чтобы посмеяться в свое удовольствие, а то и поворачивался к хозяину, чтобы загадать ему загадку:
– Четыре ноги на четырех ногах. Четыре ноги уходят, четыре остаются. Что это такое?
– Мы здесь не для того, чтоб глупости говорить. Пошел!
– Конечно, – говорил Рыжий со смехом, - Вы так говорите, потому что не знаете отгадки.
– Я? И гадать не хочу. За работу!
– Четыре ноги на четырех ногах! Ну послушайте, это же просто…
Хозяину приходилось колоть его острой палкой, чтобы вернуть к работе, но тут другой вол останавливался, чтобы спросить, правда ли, что прямая линия является кратчайшим путем из пункта А в пункт Б, или что Наполеон – величайший полководец всех времен (иногда он отдавал пальму первенства Цезарю). Фермер сокрушался, видя, как его волы тянут в противоположные стороны и становятся совсем никчемными работниками. Случалось, что все утро уходило на борозду, которую приходилось переделывать вечером.
– Эти волы сводят меня с ума, – говорил он дома. – Ах, если б только я мог их продать… но нет никакой надежды продать Белого, он совсем отощал, и, с другой стороны, если даже я избавлюсь от Рыжего, который стал совершенно невыносим, на что мне один вол?
Дельфина и Маринетта всё еще чувствовали угрызения совести, слушая такие слова, но больше радовались, что ни один из волов не отправится к мяснику. Они не знали, что белый вол вот-вот всё испортит своим неумением держать язык за зубами.
Однажды вечером, после возвращения с поля, Рыжий во дворе играл с девочками в кота на насесте. По правде говоря, он не залезал в корыто, на приставную лесенку или на бак для кипячения белья. Он был слишком велик для этого. Но ему засчитывали очки, когда он просто ставил ногу на возвышение. Хозяин был не расположен смотреть на его забавы. Когда рыжий сделал вид, что взобрался на край колодца, он грубо дернул его за хвост и сердито сказал:
– Ты прекратишь обезьянничать? Гляньте на этого дурачка, чем развлекается!
– А что такого, – сказал вол, – уж и поиграть нельзя?
– Играть я тебе позволю, когда работать будешь как надо. Марш в стойло.
Тут он заметил белого вола, проводившего физический эксперимент в каменном желобе, из которого только что попил.
– И ты, – сказал хозяин, – я и тебе советую быть поприлежней… Или я найду способ тебя заставить. А пока тоже ступай. На что это похоже – шлепать тут по воде? Проваливай!
Белый вол, рассерженный тем, что хозяин прервал эксперимент, а более всего униженный его тоном, возразил:
– Я допускаю, что вы можете столь грубо разговаривать с таким невежественным волом, как Рыжий. Такие и впрямь не понимают другого языка. Но нельзя так обращаться с таким волом как я, с волом, образованным…
Девочки, подойдя поближе, знаками пытались заставить его попридержать язык, но он продолжал:
– С волом, сказал я, успешно изучившим науки, литературу и философию.
– Что?! Ну, Вол, я и не знал, что ты такой ученый!
– Тем не менее, это так. Я прочитал столько книг, сколько вам никогда не прочесть, Сударь, и знаю больше, чем вся ваша семья вместе взятая. И Вы находите допустимым, чтобы вол, обладающий такими достоинствами, был прикован к полевым работам? И не думаете ли Вы, Сударь, что философия важнее плуга? Вы упрекаете меня за плохую работу в поле, но я трудился над более важными задачами.
Хозяин слушал его внимательно, время от времени кивая головой. Девочкам было не по себе, они думали, что отец сердится и рассердится еще больше, когда вол закончит свою речь. Как же они удивились, услышав ответ отца:
– Почему же ты не сказал мне об этом раньше, Вол? Если бы я знал, то никогда не стал бы принуждать тебя к такой тяжелой работе: я слишком уважаю науку и философию!
– И литературу, – сказал вол, – Вы, кажется, забыли про литературу.
– Ну конечно, и литературу. Но хорошо то, что хорошо кончается, и я хочу, чтобы впредь ты оставался дома и продолжал свои занятия. Я не хочу, чтобы ты продолжал читать и размышлять за счет спокойного сна.
– Вы добрый хозяин, как мне отблагодарить вас за такое великодушие?
– Заботой о своем здоровье. Я хочу, чтобы к литературе, наукам и философии добавились еще и толстые щеки. Пусть у тебя не будет других забот, кроме как учиться, есть и спать. Рыжий поработает за двоих.
Вол непрестанно восхищался редкой мудростью своего хозяина, а девочки гордились своим отцом. И даже Рыжий ничего не имел против такого решения. На самом деле, он быстро приспособился к новым условиям, и, даже если выполнял свою работу не совсем безупречно, то, по крайней мере, ему было легче, чем когда его напарник по упряжке по рассеянности, или от нежелания работать сводил на нет все его усилия.
Ну а белый вол был абсолютно счастлив. Он решительно настроился на изучение философии, и поскольку свободного времени у него было столько, сколько он мог пожелать, и он отлично питался, размышления его были безмятежными. Он толстел и выглядел превосходно. Его философские занятия шли отлично, когда хозяин, заметив, что он прибавил 75 килограммов, решил продать его мяснику. А заодно и Рыжего. К счастью, в тот самый день, когда он привел их в город, на главной площади раскинул свой шатер большой цирк. Проходивший мимо хозяин цирка услышал, как белый вол рассуждает о науке и поэзии. Он подумал, что ученый вол не будет в цирке лишним и тут же предложил за него хорошую цену. Теперь Рыжий пожалел о том, что не хотел учиться.
– Возьмите и меня, – сказал он. – Я не ученый, это правда, но я научился весёлым играм, и я сумею рассмешить публику.
– Возьмите его, – сказал белый вол, – это мой друг, и я не хочу с ним расставаться.
Немного поколебавшись, хозяин цирка решил купить и Рыжего. Ему не пришлось об этом пожалеть: волы имели большой успех. На следующий день девочки приехали в город и аплодировали своим друзьям во время их прекрасного выступления. Им было немного грустно при мысли о том, что они видят волов в последний раз. Да и белый вол, мечтавший о путешествиях, в которых он надеялся многому научиться, с трудом сдерживал слезы.
Родители купили другую пару волов, но девочки поостереглись учить их читать. Теперь они знали, что, если не считать места в цирке, образование волам ни к чему, и что самая большая начитанность может навлечь на них худшие из бед.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-11-25 10:57 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:00 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:04 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:06 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:07 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:12 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 10:59 am (UTC)Мурк, ты же можешь делать переводы художественной литературы постоянно, или ты это делаешь тоже? Перевод ведь безупречный!
no subject
Date: 2010-11-25 11:03 am (UTC)Ну, насчёт безупречности, это ты уж слишком. Думаю, что безупречных вообще не бывает, а тут и говорить нечего. Но надеюсь, что он, по крайней мере, неплохой.
Это я делаю исключительно для своего удовольствия, когда есть время и силы. Потому как деньги за это мне никто не заплатит.
no subject
Date: 2010-11-25 11:44 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 11:55 am (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 05:17 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 09:03 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 12:15 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 12:25 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 02:53 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 09:01 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 03:21 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-25 09:01 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-26 01:08 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-26 01:10 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-26 07:19 pm (UTC)no subject
Date: 2010-11-26 07:29 pm (UTC)