МАРСЕЛЬ ЭМЕ. ПАВЛИН
Dec. 9th, 2010 01:10 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
mrkaШесть первых сказок тут
Седьмая сказка называется
ПАВЛИН
Однажды Дельфина и Маринетта сказали родителям, что им больше не хочется ходить в деревянных башмаках. Вот как это получилось. На ферму на неделю приехала их старшая кузина Флора. Ей было почти четырнадцать, и она жила в главном городе их района. За месяц до приезда она получила аттестат об окончании школы, и отец с матерью купили ей наручные часы, серебряное колечко и туфли на высоком каблуке. К тому же, только воскресных платьев у неё было целых три. Первое – розовое с золотистым поясом, второе – зелёное с креповыми воланами на плечах, и третье атласное. Флора никогда не выходила из дому без перчаток. Она смотрела на часы, поворачивая руку, и без конца говорила о туалетах, шляпках и щипцах для завивки.
И вот, после отъезда Флоры, сёстры для храбрости подтолкнули друг друга локтями, и Дельфина сказала родителям:
– Деревянные башмаки не такие уж удобные. Ноги в них болят, да и вода затекает. Не то, что туфли, особенно на каблуке. К тому же, туфли красивее.
– Да и платья, – сказала Дельфина. – Вместо того, чтоб всю неделю носить простое платье с передником, лучше бы почаще доставать из шкафа воскресные.
– И с волосами та же история, – сказала Дельфина. – Чем носить волосы до плеч, куда удобнее было бы зачесать их наверх. И красивее.
Родители набрали в лёгкие воздуху, с минуту смотрели на дочерей, нахмурив брови, и ответили страшным голосом:
– Не нравятся нам такие разговоры! Не носить деревянные башмаки! Достать из шкафа воскресные платья! С ума вы что ли сошли? Вы думаете, да-да, вы думаете, что мы дадим вам туфли и нарядные платья каждый день носить! Вы ведь тут же всё испортите, и у вас не останется ничего чистого, чтобы пойти в гости к дяде Альфреду! Но хуже всего –волосы. Девчонкам вашего возраста! Да если вы ещё хоть слово скажете о том, чтобы зачесать волосы наверх…
Девочки больше не осмеливались говорить с родителями ни о причёсках, ни о платьях, ни о туфлях. Но, когда оставались одни – по дороге в школу или из школы, на лугах, где пасли коров, или в лесу, собирая землянику, – они подкладывали камни в деревянные башмаки, чтобы сделать каблук повыше, выворачивали платья наизнанку, как будто переодеваясь, подвязывали волосы тесёмкой. И каждую минуту спрашивали друг у друга:
– Я достаточно стройная? У меня достаточно мелкие шаги? А нос? Тебе не кажется, что в последнее время мой нос стал немного длинноват? А рот? А зубы? Думаешь, розовое идёт мне больше, чем голубое?
У себя в комнате они непрестанно смотрелись в зеркало, мечтая только о красоте и хороших манерах. Больше того, на ферме был белый кролик, которого они очень любили, и они краской заливались при мысли о том, что когда его съедят, им достанется очень красивый мех.
Однажды днём, сидя перед фермой в тени изгороди, Дельфина и Маринетта подрубали кухонные тряпки. Возле них, глядя как они работают, сидела большая белая гусыня. Это была спокойная птица, любившая беседу и разумные удовольствия. Она попросила объяснить, для чего нужно подрубать тряпки, и как это делается.
– Мне кажется, мне бы очень понравилось шить, – сказала она девочкам. – Особенно подрубать тряпки.
– Вот уж спасибо, – ответила Маринетта. – Я бы предпочла шить платья. Эх, если б у меня была ткань… например, три метра сиреневого шёлка… я бы сшила себе платье с круглым вырезом со сборками с обеих сторон.
– А я, – сказала Дельфина, – вижу красное платье с треугольным вырезом, с тремя рядами белых пуговиц до пояса.
Пока они говорили, гусыня покачивала головой, шепча при этом:
– Вы как хотите, но я бы предпочла подрубать тряпки.
По двору мелкими шажками прогуливался очень жирный поросёнок. Выйдя из дому, чтобы отправиться в поле, родители остановились перед ним и сказали:
– Жиреет! Всё хорошеет, вот ведь право слово!
– Вы находите? – сказал поросёнок. – Очень рад услышать из ваших уст, что я красив. Я как раз тоже об этом думал.
Несколько смутившись, родители ушли. Проходя мимо дочек, они похвалили их за усердие. Дельфина и Маринетта, склонившись над тряпками, молча работали иголками, как будто их не интересовало ничего, кроме края материи. Но стоило родителям повернуться спиной, как они вновь принялись болтать о платьях, шляпках, лакированных туфлях, завивке, золотых часах, и иголки уже не так быстро бежали по ткани. Девочки играли в визит важных дам, и Маринетта, сделав губки бантиком, спрашивала Дельфину:
– Милая Мадам, где вы заказывали этот чудесный костюм?
Гусыня плохо понимала, о чём они говорят. Она задремала, утомлённая их болтовнёй, когда из глубины двора появился петух, которому было нечем заняться. Он остановился перед ней и, глядя на неё с жалостью, сказал:
– Не хочется тебя обижать, но всё же у тебя смешная шея.
– Смешная шея? – переспросила гусыня. – Почему это? Смешная шея…
– Вот так вопрос! Да потому что чересчур длинная! Посмотри на мою…
Минуту гусыня внимательно рассматривала петуха, а потом ответила, покачав головой:
– Ну что ж… А твоя, как вижу, слишком уж коротка. Я бы даже сказала, что это не очень-то красиво.
– Слишком коротка! – воскликнул петух. – Вот оно что! Так у меня шея слишком короткая! Уж во всяком случае, гораздо красивее твоей.
– Не думаю, – сказала гусыня. – Впрочем, тут и спорить не о чем. У тебя слишком короткая шея, вот и весь сказ.
Если бы девочки не были так заняты платьями и причёсками, они бы заметили, что петух сильно разозлился, и попытались бы уладить дело. Насмехаясь над гусыней, он сказал с наглым видом:
– Ты права. Тут не о чем спорить. Но, даже если забыть про шею, я красивее тебя. У меня есть голубые, чёрные и даже жёлтые перья. А главное, у меня отличная выправка! А ты выглядишь смешно.
– Сколько я на тебя ни смотрю, – возразила гусыня, – вижу только пучок не слишком приятных взъерошенных перьев. Да ещё этот красный гребень на голове! Ты и представить себе не можешь, насколько он отвратителен всякому, у кого есть хоть немного вкуса.
Тут петух рассвирепел. Подпрыгнув, он очутился прямо перед гусыней и заорал во всё горло:
– Старая дура! Я гораздо красивее тебя! Слышишь, ты! Я красивее тебя!
– Враньё! Вот пустомеля! Я самая красивая!
От всего этого шума сёстры прервали беседу о платьях и уже приготовились вмешаться, когда услышавший крики поросёнок галопом пересёк двор и, совершенно запыхавшись, остановился рядом с петухом и гусыней.
– Что это с вами? Вы что, спятили? Я самый красивый! – сказал он.
Девочки, и даже петух с гусыней, расхохотались.
– Уж не знаю, что вас так рассмешило, – сказал поросёнок. – Во всяком случае, теперь вам ясно, кто самый красивый.
– Это шутка, – сказала гусыня.
– Бедняга поросёнок, – сказал петух, – если б ты только видел, какой ты урод!
Поросёнок опечаленно посмотрел на петуха и гусыню и вздохнул:
– Понимаю… да-да, я понимаю… Вы оба ревнуете. Но в самом деле, разве есть на свете кто-нибудь красивей меня?! Кстати, мне это только что сказали родители. Ну, будьте же честными! Признайте, что я самый красивый!
Пока они спорили, у изгороди появился павлин. И все умолкли. У него было синее туловище и красновато-коричневые с золотистым отливом крылья. Длинный зелёный шлейф был усыпан синими пятнами, окружёнными кольцами цвета ржавчины. У него была гордая поступь и хохолок на голове. Павлин мелодично засмеялся и, повернувшись боком, чтобы вызвать всеобщее восхищение, сказал, обращаясь к девочкам:
– Я стоял у изгороди и стал свидетелем их ссоры; не скрою, что она меня безумно развеселила. Просто безумно…
Тут павлин прервал свою речь сдержанным смехом, потом заговорил снова:
– Это важный вопрос: кто из них троих самый красивый. Вот поросёнок: он неплохо выглядит со своей нежной розовой кожей. И петух мне очень нравится с этим обрубком на голове и с перьями, которые он топорщит, как ёж. А какая непринуждённая грация в осанке нашей гусынюшки, какое достоинство в посадке головы… Ох, дайте мне отсмеяться… Но будемте же серьёзными. Скажите, девушки, не думаете ли вы, что тем, кто так далёк от совершенства, лучше поменьше говорить о своей красоте?
Девочки покраснели за поросёнка, за петуха, за гусыню, и немножко за себя самих. Но довольные тем, что их назвали «девушками», они не решились упрекнуть павлина в бестактности.
(продолжение следует)
Седьмая сказка называется
ПАВЛИН
Однажды Дельфина и Маринетта сказали родителям, что им больше не хочется ходить в деревянных башмаках. Вот как это получилось. На ферму на неделю приехала их старшая кузина Флора. Ей было почти четырнадцать, и она жила в главном городе их района. За месяц до приезда она получила аттестат об окончании школы, и отец с матерью купили ей наручные часы, серебряное колечко и туфли на высоком каблуке. К тому же, только воскресных платьев у неё было целых три. Первое – розовое с золотистым поясом, второе – зелёное с креповыми воланами на плечах, и третье атласное. Флора никогда не выходила из дому без перчаток. Она смотрела на часы, поворачивая руку, и без конца говорила о туалетах, шляпках и щипцах для завивки.
И вот, после отъезда Флоры, сёстры для храбрости подтолкнули друг друга локтями, и Дельфина сказала родителям:
– Деревянные башмаки не такие уж удобные. Ноги в них болят, да и вода затекает. Не то, что туфли, особенно на каблуке. К тому же, туфли красивее.
– Да и платья, – сказала Дельфина. – Вместо того, чтоб всю неделю носить простое платье с передником, лучше бы почаще доставать из шкафа воскресные.
– И с волосами та же история, – сказала Дельфина. – Чем носить волосы до плеч, куда удобнее было бы зачесать их наверх. И красивее.
Родители набрали в лёгкие воздуху, с минуту смотрели на дочерей, нахмурив брови, и ответили страшным голосом:
– Не нравятся нам такие разговоры! Не носить деревянные башмаки! Достать из шкафа воскресные платья! С ума вы что ли сошли? Вы думаете, да-да, вы думаете, что мы дадим вам туфли и нарядные платья каждый день носить! Вы ведь тут же всё испортите, и у вас не останется ничего чистого, чтобы пойти в гости к дяде Альфреду! Но хуже всего –волосы. Девчонкам вашего возраста! Да если вы ещё хоть слово скажете о том, чтобы зачесать волосы наверх…
Девочки больше не осмеливались говорить с родителями ни о причёсках, ни о платьях, ни о туфлях. Но, когда оставались одни – по дороге в школу или из школы, на лугах, где пасли коров, или в лесу, собирая землянику, – они подкладывали камни в деревянные башмаки, чтобы сделать каблук повыше, выворачивали платья наизнанку, как будто переодеваясь, подвязывали волосы тесёмкой. И каждую минуту спрашивали друг у друга:
– Я достаточно стройная? У меня достаточно мелкие шаги? А нос? Тебе не кажется, что в последнее время мой нос стал немного длинноват? А рот? А зубы? Думаешь, розовое идёт мне больше, чем голубое?
У себя в комнате они непрестанно смотрелись в зеркало, мечтая только о красоте и хороших манерах. Больше того, на ферме был белый кролик, которого они очень любили, и они краской заливались при мысли о том, что когда его съедят, им достанется очень красивый мех.
Однажды днём, сидя перед фермой в тени изгороди, Дельфина и Маринетта подрубали кухонные тряпки. Возле них, глядя как они работают, сидела большая белая гусыня. Это была спокойная птица, любившая беседу и разумные удовольствия. Она попросила объяснить, для чего нужно подрубать тряпки, и как это делается.
– Мне кажется, мне бы очень понравилось шить, – сказала она девочкам. – Особенно подрубать тряпки.
– Вот уж спасибо, – ответила Маринетта. – Я бы предпочла шить платья. Эх, если б у меня была ткань… например, три метра сиреневого шёлка… я бы сшила себе платье с круглым вырезом со сборками с обеих сторон.
– А я, – сказала Дельфина, – вижу красное платье с треугольным вырезом, с тремя рядами белых пуговиц до пояса.
Пока они говорили, гусыня покачивала головой, шепча при этом:
– Вы как хотите, но я бы предпочла подрубать тряпки.
По двору мелкими шажками прогуливался очень жирный поросёнок. Выйдя из дому, чтобы отправиться в поле, родители остановились перед ним и сказали:
– Жиреет! Всё хорошеет, вот ведь право слово!
– Вы находите? – сказал поросёнок. – Очень рад услышать из ваших уст, что я красив. Я как раз тоже об этом думал.
Несколько смутившись, родители ушли. Проходя мимо дочек, они похвалили их за усердие. Дельфина и Маринетта, склонившись над тряпками, молча работали иголками, как будто их не интересовало ничего, кроме края материи. Но стоило родителям повернуться спиной, как они вновь принялись болтать о платьях, шляпках, лакированных туфлях, завивке, золотых часах, и иголки уже не так быстро бежали по ткани. Девочки играли в визит важных дам, и Маринетта, сделав губки бантиком, спрашивала Дельфину:
– Милая Мадам, где вы заказывали этот чудесный костюм?
Гусыня плохо понимала, о чём они говорят. Она задремала, утомлённая их болтовнёй, когда из глубины двора появился петух, которому было нечем заняться. Он остановился перед ней и, глядя на неё с жалостью, сказал:
– Не хочется тебя обижать, но всё же у тебя смешная шея.
– Смешная шея? – переспросила гусыня. – Почему это? Смешная шея…
– Вот так вопрос! Да потому что чересчур длинная! Посмотри на мою…
Минуту гусыня внимательно рассматривала петуха, а потом ответила, покачав головой:
– Ну что ж… А твоя, как вижу, слишком уж коротка. Я бы даже сказала, что это не очень-то красиво.
– Слишком коротка! – воскликнул петух. – Вот оно что! Так у меня шея слишком короткая! Уж во всяком случае, гораздо красивее твоей.
– Не думаю, – сказала гусыня. – Впрочем, тут и спорить не о чем. У тебя слишком короткая шея, вот и весь сказ.
Если бы девочки не были так заняты платьями и причёсками, они бы заметили, что петух сильно разозлился, и попытались бы уладить дело. Насмехаясь над гусыней, он сказал с наглым видом:
– Ты права. Тут не о чем спорить. Но, даже если забыть про шею, я красивее тебя. У меня есть голубые, чёрные и даже жёлтые перья. А главное, у меня отличная выправка! А ты выглядишь смешно.
– Сколько я на тебя ни смотрю, – возразила гусыня, – вижу только пучок не слишком приятных взъерошенных перьев. Да ещё этот красный гребень на голове! Ты и представить себе не можешь, насколько он отвратителен всякому, у кого есть хоть немного вкуса.
Тут петух рассвирепел. Подпрыгнув, он очутился прямо перед гусыней и заорал во всё горло:
– Старая дура! Я гораздо красивее тебя! Слышишь, ты! Я красивее тебя!
– Враньё! Вот пустомеля! Я самая красивая!
От всего этого шума сёстры прервали беседу о платьях и уже приготовились вмешаться, когда услышавший крики поросёнок галопом пересёк двор и, совершенно запыхавшись, остановился рядом с петухом и гусыней.
– Что это с вами? Вы что, спятили? Я самый красивый! – сказал он.
Девочки, и даже петух с гусыней, расхохотались.
– Уж не знаю, что вас так рассмешило, – сказал поросёнок. – Во всяком случае, теперь вам ясно, кто самый красивый.
– Это шутка, – сказала гусыня.
– Бедняга поросёнок, – сказал петух, – если б ты только видел, какой ты урод!
Поросёнок опечаленно посмотрел на петуха и гусыню и вздохнул:
– Понимаю… да-да, я понимаю… Вы оба ревнуете. Но в самом деле, разве есть на свете кто-нибудь красивей меня?! Кстати, мне это только что сказали родители. Ну, будьте же честными! Признайте, что я самый красивый!
Пока они спорили, у изгороди появился павлин. И все умолкли. У него было синее туловище и красновато-коричневые с золотистым отливом крылья. Длинный зелёный шлейф был усыпан синими пятнами, окружёнными кольцами цвета ржавчины. У него была гордая поступь и хохолок на голове. Павлин мелодично засмеялся и, повернувшись боком, чтобы вызвать всеобщее восхищение, сказал, обращаясь к девочкам:
– Я стоял у изгороди и стал свидетелем их ссоры; не скрою, что она меня безумно развеселила. Просто безумно…
Тут павлин прервал свою речь сдержанным смехом, потом заговорил снова:
– Это важный вопрос: кто из них троих самый красивый. Вот поросёнок: он неплохо выглядит со своей нежной розовой кожей. И петух мне очень нравится с этим обрубком на голове и с перьями, которые он топорщит, как ёж. А какая непринуждённая грация в осанке нашей гусынюшки, какое достоинство в посадке головы… Ох, дайте мне отсмеяться… Но будемте же серьёзными. Скажите, девушки, не думаете ли вы, что тем, кто так далёк от совершенства, лучше поменьше говорить о своей красоте?
Девочки покраснели за поросёнка, за петуха, за гусыню, и немножко за себя самих. Но довольные тем, что их назвали «девушками», они не решились упрекнуть павлина в бестактности.
(продолжение следует)
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2010-12-09 11:05 am (UTC)no subject
Date: 2010-12-09 11:16 am (UTC)no subject
Date: 2010-12-09 08:08 pm (UTC)no subject
Date: 2010-12-09 08:14 pm (UTC)no subject
Date: 2010-12-10 10:09 am (UTC)no subject
Date: 2010-12-10 01:53 pm (UTC)no subject
Date: 2015-07-07 02:46 am (UTC)no subject
Date: 2015-07-07 08:46 am (UTC)no subject
Date: 2015-07-07 12:00 pm (UTC)no subject
Date: 2015-07-07 07:09 pm (UTC)Спасибо :)